Лев Николаевич Гумилев.

Я очень уважаю Льва Гумилева. Единение двух великих поэтов дало миру великого мыслителя. С ним можно соглашаться или нет, но он был одним из Титанов (эпоха, которых закончилась лет десять назад). И его труды долго еще будут будоражить умы.

Из интервью Льва Гумилева

– Я провинился тем, что, ловя лягушек (это была моя обязанность), я пощадил жабу, которая произвела на меня исключительно хорошее впечатление…

– Меня отвезли на Беломорканал на лесоповал, а потом вернули, потому что приговор был отменен за мягкостью, то есть меня должны были расстрелять. Я с удовольствием поехал, потому что Кресты казались мне после лагеря Беломорканала вообще обетованной землей. Там можно было залезть под лавку и лежать. И у меня возникла мысль о мотивации человеческих поступков в истории.

Почему Александр Македонский шел в Индию и в Среднюю Азию, хотя явно там удержаться не мог, и ограбить эти земли не мог, не мог доставить награбленное обратно к себе в Македонию — почта тогда работала очень плохо. И вдруг мне пришло в голову, что его что-то толкало, что-то такое, что было внутри его. Я назвал это “пассионарность.

Я выскочил из-под лавки, пробежал по камере. Вижу: на меня смотрят как на сумасшедшего, и залез обратно. Так мне открылось, что у человека есть особый импульс, называемый пассионарностью…

– Меня выгнали из Института востоковедения с мотивировкой: «за несоответствие филологической подготовки избранной специальности», хотя я сдал и персидский язык тоже. Но несоответствие действительно было — требовалось два языка, а я сдал пять.

– Прокурор, к которому меня возили на Лубянку из Лефортова, объяснил мне, сжалившись над моим недоумением: «Вы опасны, потому что вы грамотны». Я до сих пор не могу понять, почему кандидат исторических наук должен быть безграмотен?

– С Владимиром Ивановичем Вернадским я не был знаком, я как-то все больше по тюрьмам сидел в то время…

– …надо искать не столько врагов — их и так много, а надо искать друзей, это самая главная ценность в жизни…

– А все-таки я счастливый человек, я всегда писал то, что думал, то, что хотел, а они (случайные в науке люди) – то, что им велено.

– …не стоит навязывать другим народам чуждый и непонятный им образ жизни. Каким бы хорошим он кому-то ни казался. Согласно моей теории, союз, дружба этносов предполагают, с этнографических позиций, жизнь порознь.

– Какой я демократ? Я – старый солдат. И отец мой был солдатом, и дед был военным, и так вплоть до XIV века. Предок наш погиб на Куликовом поле. И мы были солдатами, но мы были образованные люди, по крайней мере, начиная с деда. Мы учились. И уже этим не интеллигенты. А интеллигенты болтают…

– И ведь мало кому приходит в голову, что в свое время прошлое тоже было современностью. Значит, видимое постоянство современности – обман, и сама она ничем не отличается от истории. Все хваленое настоящее – лишь момент, тут же становящийся прошлым, а вернуть сегодняшнее утро ничуть не легче, чем эпоху Пунических или наполеоновских войн. И как это ни парадоксально, именно современность мнима, а история – реальна.

09.01.2013.