Заблуждения прошлых лет

Управление термоядерной реакцией, нанотехнологии, генная инженерия – все эти передовые направления современной науки в случае их успешности могут привести к глобальным изменениям в развитии нашей цивилизации, в том числе и в мировой экономике. В то же время среди ученых мужей хватает и тех, кто не верит в перспективность работ по этим направлениям. Но не что не ново под Луной. Надо сказать, что подобная картина наблюдалась и тогда, когда передовые исследователи делали самые первые шаги в развитии самолетостроения, железнодорожного и морского транспорта и космических полетов.

Начнем, пожалуй, с железных дорог, без которых трудно в наше время представить современный мир. Если вы думаете, что появление даже не самих железных дорог, а только идеи их проложения было встречено «на ура», то вы серьезно заблуждаетесь. У этой идеи было много противников, а самые разные ученые мужи с точки зрения науки доказывали, как пагубно это может повлиять на здоровье человека. Вот, к примеру, заключение Баварского королевского медицинского совета (1837 год): «Строительство железных дорог нанесло бы ущерб общественному здоровью. Совершенно очевидно, что быстрое движение (со скоростью 41 километр в час) должно вызвать у пассажиров заболевание мозга, своего рода буйное помешательство. Поскольку очевидно также, что найдутся люди, которых эта ужасная опасность не страшит, государство обязано защитить по крайней мере хотя бы зрителей, ибо вид быстро мчащейся паровой машины может вызвать подобное заболевание и у них».

Но если немецкие медики всего лишь опасались, что железная дорога будет плохо влиять на здоровье человека, то в редакции газеты «Куотерли Ревю» (1825 год) вообще сомневались в возможности движения локомотивов по такой дороге: «Что может быть абсурднее предположения, что локомотивы могли бы ехать со скоростью в два раза больше, чем почтовые дилижансы?»

Другая английская газета предостерегала: «Паровозы помешают коровам пастись, а курам нести яйца. Соседние с дорогой деревни сгорят, а содержатели придорожных трактиров и гостиниц разорятся».

Без особого восторга были встречены предложения о создании железной дороги между Москвой и Петербургом и в России. Н.А. Атрешков, член нескольких научных обществ опубликовал брошюру, в которой на 67 страницах доказывал, что «учреждение железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой невозможно, очевидно бесполезно и крайне невыгодно». Ученый приводил следующие причины бесполезности проекта: большое расстояние, суровый климат севера европейской части России, медленность перевозки, убыточность («не найдется хотя бы самого малого числа пассажиров») и т.п.

А вот еще один отрывок уже из другого «научного труда»: «Когда сошник вашего самобега встретит твердую массу оледеневшего сугроба – массу, которая сильным ударам ручных инструментов уступает незначительными кусками, тогда вы представляете собой жалкий, но поучительный пример ничтожества искусства против элементов природы, и дорого дал бы я, чтобы быть свидетелем позорища, как паровоз ваш, подобно барану, который не в силах пробить рогами стоящей перед ним стены, уперся в нее могучим лбом своим и брыкается с досады задними ногами».

Любопытно, что долгое время, желающих воспользоваться услугами железной дороги между Москвой и Петербургом почти не было. Все боялись нового и незнакомого вида транспорта. Разумеется, боялись паровозов не только в России. Так, например, когда изобретатель Джордж Стефенсон проводил первые в Англии опыты с локомотивом, перед паровозом шел специально нанятый боксер, защищавший его от крестьян, намеревавшихся разнести изобретение на кусочки.

Также как и железнодорожный транспорт, зарождающуюся авиацию далеко не все встретили восторженно. Например, одна из российских газет в 1909 году забавлялась следующим образом: “Это будет знаменательный поворот, между прочим, и в общественной жизни континента, и в нравах и развлечениях зажиточной публики. Воздух заполнится двуногими летающими мотыльками, и царство водевиля подымется до высот заоблачных: дамы в новых шляпках прямо солнцу навстречу летать будут и мужчины играть за выпивкой в карты на высоте 10 тысяч метров от земной планеты”.

Но не стоит думать, что только лишь пресса заблуждалась по поводу авиации. Специалисты из Московского музея гигиены и санитарной техники также предостерегали: “Больших летательных птиц нет и в геологические времена тоже не было. Следовательно Природа не разрешает большим птицам летать. Ведь не летает же страус”. Ученые предостерегали: полеты на дальние расстояния, скорость 300 километров в час – все это фантазия и утопия, а авиация – мода, которая скоро пройдет. А в журнале «Автомобиль» за 1909 год встречаются такие слова: «России нужен воздушный флот? Конечно, нужен, как голому цилиндр: хоть что-нибудь можно прикрыть».

Интересно, что уже после того, как братья Райт в 1903 году совершили первый полет на самолете, они никак не могли найти научный журнал, который бы смог опубликовать их статью о первом летательном аппарате тяжелее воздуха. Журналов по авиации тогда просто еще не существовало, а редакторы общенаучных журналов посчитали, что тема предложенной статьи слишком узкая и прикладная. В конце концов первый отчет о своих достижениях им удалось опубликовать в 1905 году в журнале “Проблемы пчеловодства”.

Но если создание самолетов казалось многим несбыточной мечтой в силу того, что воздухоплавание было в те времена новой идеей, ломавшей прежние стереотипы о том, что человек не птица и в небо ему не подняться, то почему было встречено в штыки появление первых пароходов не совсем понятно, ведь традиции мореплавания имели многовековую историю. И ладно если бы в этих противниках были только недалекие чиновники и, случайно затесавшийся в их ряды Наполеон Бонапарт, согласно легенде отвергший предложение Фультона создать французский флот на основе пароходов и потом горько об этом жалевший. Но ведь были противники пароходов и в ученой среде. Известный ученый начала девятнадцатого века Ларднер заявил, что пароход никогда не сможет принять на борт такое количество топлива, которое необходимо для пересечения океана. Он считал планы создания трансатлантической линии Нью-Йорк – Ливерпуль, такой же нелепостью, как и полет на Луну. Однако уже в 1838 году пароход «Сириус» пересек Атлантику, пройдя весь путь под паровым двигателем.

В ходу это заблуждение было и на военном флоте. К примеру, в середине девятнадцатого века морской министр США сделал следующее заявление: «Я никогда не допущу, чтобы наши старые чудесные парусные корабли были уничтожены и американский флот превратился в сборище паровых морских чудовищ».

Через тернии к звездам в буквальном смысле шло и развитие комических полетов. Долгое время они представлялись людям чем-то невероятным. Причем не только тем, кто проживал в прошлые века, но и жителям двадцатого столетия. Мало того, среди них было и немало служителей науки, причем далеко не самых худших. Например, выдающийся астроном и селенограф Филипп Фот в 1928 году писал: «Полеты ракет на Луну навсегда останутся бессмысленными и ненужными, потому что такая ракета никогда не сможет поделиться своими впечатлениями. Зачем же предпринимать безумные попытки, которые будут полезными разве что ученикам средней школы, которые с карандашом и бумагой будут мучиться над законами свободного падения».

В 1937 году, когда уже были написаны основные труды К.Э. Циолковского, когда во многих странах, в первую очередь в Германии, ученые разрабатывали конструкцию ракет, германская газета «Фольк унд Вельт» писала следующее: «На границах между силами притяжения Луны и Земли наш вес должен быть равен нулю. Полеты в межпланетном пространстве только тогда станут возможными, когда будет изобретено какое-то средство, с помощью которого будет предотвращено это снижение веса. Если же окажется, что это не в наших силах, придется расстаться с мечтами о путешествиях во Вселенную».

Кто знает, может быть и в наше время, когда ученые и чиновники от науки отвергают какие-либо несбыточные, на их взгляд, проекты, не поступают ли они подобно упомянутому выше морскому министру США? Консерватизм – несомненно полезен. Это один из эволюционных инструментов. Любое действие человека, раз оно не привело в прошлом к гибели, уже имеет определенное преимущество перед другими, неапробированными действиями, уже дает некоторую гарантию выживания, и организм стремится повторить его и превратить в привычку. Поэтому консерватизм вполне природное явление, свойственное всем живым существам. Но у человека, и особенно у того, который считает себя разумным, консерватизма должно быть в меру, иначе можно будет забыть о каком-либо развитии. В этом случае оптимальной представляется «золотая середина», когда присутствует и здравый консерватизм и оправданное новаторство.

Сергей Мазуркевич

10.08.2013