Фрагмент одной из моих книг.

Стенька Разин и княжна

Революционер?

В мае 1670 года начался Великий волжский Поход Степана Разина со товарищи. Советские историки изображали Разина почти-что революционером, борцом за народное счастье, царские же называли его разбойником, главарем бандитских шаек грабителей и убийц. В реальности же он был и тем, и другим, и не его это вина. Неординарному человеку, пассионарию, каковым несомненно был Степан Разин, в то время трудно было проявить себя по другому.

Так получилось, что в Поволжье в то время созрели социальные предпосылки к народному бунту. Нужна была только искра. В ее роли и выступил Разин со своими казаками. С этого момента Степан, бывший обыкновенным (правда, весьма удачливым) предводителем обыкновенных разбойников становится народным героем, борцом за права всех угнетенных.

Широко распространено мнение, что и самому Разину, и его подручным была свойственна особая жестокость. Что же, с точки зрения наших сегодняшних представлений о человечности те времена, когда на Руси за измену женщин закапывали заживо в землю, конечно же, воспринимаются жестокими и бесчеловечными. Степан Разин в этом плане не особенно отличался от своих современников. Но какой-то особой жестокостью он не отличался и приписываемые ему зверства, как правило, выдуманы.

Свидетельства очевидцев показывают, что миловал (в том числе и бояр) Разин так же часто, как и казнил. Так, при взятии Царицына Разин пощадил захваченных в плен детей боярских и племянника воеводы. Под Черным Яром от разинцев пытались сбежать захваченные ранее в полон восемьдесят офицеров и дворян из отряда князя Львова, но и их убивать не стали. Голландский офицер Фабрициус, бывший при князе Львове пишет: «… и тут быть резне, да Стенька Разин сейчас же отдал приказ не убивать больше ни одного офицера, ибо среди них, верно, есть все же и хорошие люди, таких следует пощадить. Напротив, тот, кто плохо обращался со своими солдатами, понесет заслуженную кару по приговору атамана и созванного им круга». Тогда же Разин бил челом перед казаками, чтоб пощадили князя Львова. Решением круга, князь и большинство офицеров были пощажены. В Астрахани Разин отдал приказ беречь митрополита Иосифа и других священников (правда, перед этих двоих провинившихся перед вождем казаков служителей церкви, все-таки наказали). В Саратове и Самаре казнены были лишь единицы, и те по приговору горожан. Это всего лишь немногие примеры того, что убивали разинцы только тех, кого как они считали нельзя было не убить. Но массовых убиений Разин не устраивал.

Также как и массового насилия женщин. И хотя в отписке Воронежского воеводы Бухвостова значится, что при взятии Царицына разинцы “…жен и дочерей-девок насильством брали к себе для блудного воровства”, к этим сведениям следует относиться критически. Очевидец восстания голландский парусный мастер Ян Стрейс в своих воспоминаниях писал, что Разин “в некоторых вещах придерживался строгого порядка, особенно преследовал блуд”. Об этом же можно прочесть и в записках офицера Л. Фабрициуса: “Проклятия, грубые ругательства, бранные слова, а у русских есть такие неслыханные и у других неупотребимые слова, что их без ужаса и передать нельзя – все это, а также блуд и кражи Стенька старался … искоренить.

Отметим и то, что у иностранных очевидцев не было повода для особой предвзятости и их данным можно доверять больше, чем сообщениям царских воевод, желавших очернить Разина и «обелить» себя родимых. Даже Костомаров, не испытывавший особой любви к Разину отмечал, что малейшее ослушание у восставших жестоко каралось и дисциплина в войске была, сравнимая разве что с дисциплиной в армии монголо-татар.

Добавим и то, что разинские жестокости не идут ни в какое сравнение с тем, что творили царские воеводы, утопившие восстание в крови. Так, например, только в Арзамасе по приказу воеводы Юрия Долгорукого было казнено 11 тысяч человек. Жестокости Степана Разина по сравнению со всем этим выглядят как детские шалости.

Персидская княжна

Но, пожалуй, наиболее распространенное заблуждение о Разине – это приписываемая ему история по поводу его непочтительного обращения с персидской княжной. Якобы в одном из своих походов в Персию Степан Разин взял в полон красавицу-княжну. Приглянулась она ему и сыграл он с ней свадьбу. Но возроптали тут его боевые товарищи и обвинили атамана в предательстве вольной жизни и друзей своих. Неудобно стало Степану перед товарищами и повелел он бросить княжну в воды и начать новый пир, в честь прежней жизни.

Впервые об этой увлекательной истории на Руси узнали когда была переведена на русский язык книга голландца Яна Стрейса «Три достопамятных… путешествия». Он писал: «Будучи сильно пьян, он (Разин) облокотился на край лодки и, смотря задумчиво на Волгу, вскричал: «Я обязан тебе всем, что имею, и даже тем, чем я стал. Ты отец и мать моей чести и славы. Я до сих пор не принес ничего в жертву тебе». Он схватил княжну, разодетую в жемчуга и драгоценные камни, одетую в золотую парчу, и бросил в воду. А она была прекрасная и благородная девица, но его за неволею страха ради любила. И во всем угождала».

Отечественные же источники, которые нельзя заподозрить в особых симпатиях к Разину почему-то о таком вопиющем факте произвола со стороны казацкого атамана не сообщают. А это серьезные основания усомниться в правдивости истории с утоплением княжны. К тому же сам Стрейс хоть и пишет, что лично присутствовал при сием волнительном событии, скорее всего, передал лишь услышанное от кого-то.

Интересно, что в середине прошлого века этой историей заинтересовался в связи со служебной деятельностью член Политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел СССР А.А. Громыко. Перед предстоящими переговорами с иранцами, Громыко решил проверить не помешают ли им некоторые «темные страницы» прошлого. Проведенные спецслужбами по приказу партии исторические розыскания, показали, в зоне ответственности атамана каких-либо знатных персиянок казаки в полон не брали.

Конечно, можно с недоверием отнестись к исследовательской деятельности «историков в погонах», от которых ожидали определенного результата и они именно его и выдали. Но, то, что даже недоброжелатели-современники ни о какой княжне не упоминают – серьезный довод в пользу того, что персидскую княжну в Волгу не бросали.

Позволяет усомниться в правдивости этой истории и ее архетипичность. Принесение Природе сакральной жертвы, как один из способов Посвящения в сокровенные знания – мотив встречающийся в фольклоре самых разных стран. К тому же в некоторых народных сказаниях место персиянки занимает русская «вещая дева» Соломония или Соломонида. Она не просто тонет в волжских водах, а становится Царицей подводного царства. И, что удивительно мстить обидчику не стремится, а напротив всемерно ему помогает.

Сергей Мазуркевич

01.08.2013

Если Вам понравился данный материал, Вы можете поддержать Сайт Востоколюба финансово. Спасибо!